О П И С А Н И Е
_________________

Шею жжет серебро креста. Ладони сложены в молитвенном жесте, с губ срывается исповедь, очищающая белизной душу: Мария молится за каждую тварь в ослепшей вере громогласных надежд на спасение. Она знает, что вся тяжесть испытаний дарована всему миру не просто так, ее колени жертвенно стерты о мраморный пол перед изображением библейского лика, глаза на мокром месте отражают тихое пламя свечей, и она в отчаянии просит, поднимая веки к потолку, чтоб стекающий воск был единственной грязью на ее теле.

Аве Мария, Аве Мария

Они хоронили твой голос в иконы
И хворост подкину в костёр Эмпирея воскресной зари

Существует лишь одна правда. Она заключена в предмет христианского обожания, закона, которого строго учит блюсти вера. Рудольфус бы снисходительно улыбнулся, откровенно презирая так называемую непогрешимость догматов религии. Человечество с сотворения истории находится в непрерывном поиске истины, оно безнадежно нуждается в получении знаний в неоднозначных, противоречивых вопросах мироздания. Библия - чудовищная выдумка отчаявшихся, имитация спасения для тех, кто не знает, как самим себя спасти, но зато почему-то уверенных, что это могут сделать пожелтевшие страницы сборника редкостной чуши. Ведь проще всего безрассудно следовать за святой фантазией, нарекнуть ее неоспоримой аксиомой и, чтобы ни происходило, всю жизнь оправдывать это клишированной фразой: пути Господни, мать его, неисповедимы. Рудольфусу стало любопытно. Чем же Марию цепляет этот напускной пергамент пропащей лжи? Учит смертные грехи и аккуратно считает, сколько накопилось их за душой? Лестрейндж мог бы ее, пожалуй, даже обрадовать. Считая себя зеркальной реинкарнацией шестой заповеди. Как там говорится... Не убивай?

Аве Мария, Аве Мария

Гори, я хотел созерцать твою самую тёмную сторону
Чтоб этот мир захлебнулся в крови

«Каждую душу можно спасти», - говорит так сладко, почти поет, прикладывая раскрытую ладонь на грудь. Она подкрепляет свое утверждение неоспоримым доказательством, ведь сердце у него еще бьется, оно теплое, живое, оно заслуживает спасения. Мария невинна. И так глупа. Сердце бьется, это правда, но едва ли те внутренние конвульсии, толкающие ребра изнутри, можно назвать живыми.

Давай посмотрим, какое божественное спасение мне уготовано. Давай посмотрим, что сделает твой идол, когда я на твоих глазах испепелю каждый метр твоего церковного убежища. Давай посмотрим, что будет, что же со мной станет, если я переверну каждый крест и иконы замироточат серной кислотой и грустно потекут вниз. Давай посмотрим? Проверим на прочность твою непоколебимую веру, когда я сорву с твоей шее нательный крест и поселю в душу гнойный корень сомнений. Давай посмотрим, давай узнаем, что будет, если украсить забор оторванными головами святых отцов и выжечь на их лицах пентаграмму?

Когда весь ее мир рухнет и благочестивость окраситься в красный, я вылью в грааль всю тошноту этого мира, смешаю с кровью Христа и ты наконец подавишься этим блевотным нектаром, а потом поймешь, что истина никогда не может быть возведена в абсолют.

Аве Мария

Боже, мне тошно, я чувствую кожей всю пошлую сторону мира

П О Ж Е Л А Н И Я
_________________

Пожелания по обыкновению сейчас окажутся больше, чем инфа про персонажа, но я бы продолжил рассказывать о Марии и здесь, просто не литературным языком, а сухими фактами, чтоб было понятнее и проще.

Итак, Мария родом из католической, до мозга костей верующей семьи. Представьте себе строгих религиозных фанатиков, что знают каждую заповедь и хранят Библию на прикроватной тумбочке - и это будет оно самое. Марией ее называют только в кругу семьи, близкие  родственники, друзья - тоже. Для всех остальных она Мирья́м. Это аналог имени Мария, только на манер библейского иврита. Назвали ее, собственно, в честь той самой Девы Марии, потому что родилась она 8 сентября.

Едем дальше. В вопросе о том, как отреагировали столь глубоко верующие люди на то, что в их семье родилась волшебница - на ваше усмотрение. Я пока вижу тут два варианта: или они были резко против всех этих сОтОнИнСкИх приколов и решили сохранить способности девочки в тайне ото всех (соответственно, ни в каком Хогвартсе она тогда не училась), или наоборот, они сотню раз благодарили Хоспода Боха за то, что он наградил их дочь таким даром, но опять же в своих кругах об этом не распространялись, мало ли что (тут как раз-таки в Хогвартс Мария едет, думается мне, там она увлекается зельеварением и ботаникой, ну и является членом хорового клуба, только в этом случае была договорённость с отцом, что после окончания она полностью посвятит себя церкви и вот это все).

Отношения с Рудо. Ну, смотрите, какие тут могут быть чудеса. Да, он сожжет ее церквушку/монастырь на ее глазах, уничтожить все, чем она наполняла душу весь сознательный возраст, но дальше - лучше. Мария не без помощи Рудольфуса узнает, что отец изменяет матери, нихуя по Божьим правилам и законам не живет, а поэтому главным ее кредом становится - нахуй все и всех. Разочарование окончательно убивает ее веру и тогда, когда она видит, чем Лестрейндж занимается на досуге: все эти зверства, чудовищная жестокость, его садистические наклонности. Он буквально может ей к порожкам кинуть раскрытые грудные клетки и спросить: так где, говоришь, прячется та самая душа? Ее мир резко меняется, былые убеждения заменяются новыми, она понимает, что вера во Всевышнего надумана такими же людьми, как она, что справедливость едва ли имеет шанс на существование и что все, чем она все это время жила и чем дышала, оказалось токсичным угарным газом, которым она задыхалась, но просто привыкла списывать на сухой кашель.

Как итог - Мария таки шлет эту свою жизнь нахуй и начинает жить иначе. В ее сознании больше нет ада, нет рая, нет добра и зла, нет греха и наказания. Зато есть бордель и годами подавляемое желание. Как она относится к Рудо - я не прописывал этот момент, решил оставить это на тебя, потому что вероятностей тоже много. Мария может ненавидеть его, потому что он сломал ее прежнюю картину мира, а может быть наоборот ему благодарна, что теперь все по-другому, может нечаянно отравиться стокгольмским синдромом и безответно влюбиться, или вовсе презирать всем сердцем. Но надо понимать, что они встретятся вновь, в том самом борделе, когда Мария наверняка сменит себе имя на более английское и менее религиозное. Лестрейнджу уготован тяжелый период, он на время порвет отношения с Дианой Ранкорн и будет всюду искать возможности элементарно заткнуть внутренний голос и душевные терзания. Будет очень неожиданно встретиться там с Марией, серьезно, Рудо ахуеет так, как не ахуевал никогда.

Относительно всего остального неперсонажного: пишу в третьем лице и с заглавной буквы, от 5к, могу и больше, если вдохновение уебет по голове. Ты можешь писать как угодно и от какого угодно лица (кроме второго, разве что, тяжко мне такое воспринимать, уж простите). Единственное, что прошу, так это не бросать персонажа, понимать и развивать его. Фидбэк на посты даю, молча плюсы не ставлю, во флуде сижу, чернушные шутки шучу и ебогие стикеры в тг отправляю. Считайте это платиновой подпиской, включенной в тариф.

Еще я бы хотел обменяться постами. Вопрос текстового коннекта для меня очень важен.

Аве Мария

Не ты ли сама сотворила всё самое грязное, мерзкое?
Мне это нравится так, я доволен, и я благодарен за это всем сердцем

О П И С А Н И Е
_________________

Дружба. Гриффиндорцы вечно кичатся тем, что именно они — её ярчайшие примеры. Говорят, слизеринцы стараются избегать этого слова / / сотрудничество / / товарищество / / приятельство. Мы, наверное, пытаемся играть в излишне взрослых, я всегда точно пытался ускорить процесс: скептически смотрел на мётлы и на то, как один за другим пробовались в квиддичную команду однокурсники; пропадал в библиотеке, глотал книжную пыль и думал о том, что всё будет после школы иначе. Мы, наверное, правда всего лишь пытались изображать взрослых.

Прожить семь лет в одной комнате и остаться приятелями — кажется, гриффиндорцы думают, что дела у нас обстоят именно так. Жить вместе семь лет, расставаться только на время школьных каникул и холодно говорить, что это всего лишь выгодное сотрудничество (сотрудничество в написании эссе, в том, чтобы ночью, как все — абсолютно все — мальчишки, обсудить тех самых уродов с других факультетов, в том, чтобы стыдиться и запрещать произносить в мужской спальне слово «девушка» — и всё равно оно рано или поздно проскальзывает — о, определенно, совершенно точно, это всего лишь товарищество)

Знаешь, Розье, если бы я больше внимание уделял сентиментальности, я бы назвал тебя братом. К сожалению, в моей семье сентиментальности не учили: все больше внимания как-то уделялось воспитанию и тому, как правильно не перечить отцу и какими путями пройти в свою комнату так, чтобы никто не заметил. Поэтому братом я тебя никогда не назвал — но подавал руку, хоть ты и до отвратительного чистокровный — надеюсь, тебя не передергивало слишком сильно — и обнажал перед тобой предплечье левой руки. Такое же, как и у тебя.

Знаешь, Розье, если бы мы были родственниками, темная метка была бы нашим общим родимым пятном.

П О Ж Е Л А Н И Я
_________________

Пожеланий у меня особых никогда нет. Это заявка о дружбе и о том, что даже слизеринцы, которые потом становятся пожирателями смерти, знают о дружбе. Не о той, конечно, которую можно в своей голове перепутать с любовью и предать ради нее Темного Лорда (а жаль), но о настоящей.

Подай мне руку помощи в Хогвартсе, а я подам тебе свою (шутка). Если бы мы были более отбитыми, может, организовали бы собственную шайку и назвали бы её получше, чем «мародеры», но что уж вышло, то вышло хд.
Внешность на ваш вкус

Я не хочу, чтобы это было холодным сотрудничеством.
Пишу от 5000 символов, в 3-ем лице, обычно в прошедшем времени
Некоторые говорят, что я мутный, но на самом деле я почти как стеклышко и люблю пообщаться-пошутить, но если вдруг что, не настаиваю. Люблю слать странные стикеры.

Игрок постоянный, но не слишком шустрый в настоящее время (надеюсь, скоро что-то изменится)
В общем, приходи! Жду а руки у меня из жопы, поэтому графикой заманивать не умею

О П И С А Н И Е
_________________
Сметвик точно знал, кем хотел быть. В его предках числился создатель рессорных чар, но Гиппократ видел себя на другой стезе, колдомедицине. Он сдал все необходимые дисциплины, поступил на стажировку в Мунго и следующие семь лет впахивал на свое будущее в качестве целителя. Изощренно тратил собственное на то время, напрочь забывая о всем на свете. Проходил практику вне Мунго, обучаясь экстренной колдомедицине, и все отбивался от папиных вопросов, когда женится, от маминых вопросов, когда внуков ждать.
Наверное, он бы и забил на свое будущее в качестве мужа и отца, но милая девушка вне мира Мунго оказалась соблазнительной. Впрочем, даже ей пришлось потратить несколько лет, чтобы поймать Гиппократа и женить его на себе. Сметвика же устраивало, у него был дом, куда он возвращался; родители перестали требовать от него внуков, переключившись на невестку; а та и рада, дома сидела, детей рожала, счастье было рядом. Но что-то пошло не так.
Возможно, Гиппократа подкупили восторженные взгляды молодой стажерки. Возможно, ее отдача своей профессии. Возможно, грустный взгляд и ее ощутимое чувство вины перед мертвыми. Что бы это ни было, но произошло слишком быстро: ночное дежурство, короткое объятие, переросшее в нечто большее, и утро, которое привнесло долю смущения. Он убеждал себя, что это недопустимо, как из этических причин сложных отношений педагога и стажера, так и просто социальных. Но ничего поделать с собой не мог, он приходил, она раскрывала объятия. И так шло по кругу до того самого момента, когда Лин сказала, что беременна. Гиппократ не гордится тем решением, но его ждало повышение, его ждали перспективы, а амбиций ему всегда хватало. Он не мог ничего предложить Вэнс, а она и не требовала, но ее решение проблемы обернулось для него самого головной болью, когда он несколько ночей сидел у ее больничной койки.
Их отношения разломались в щепки. Между ними встало расстояние официальности, которое Лин преодолеть не пыталась, а Гиппократ был занят новой должностью. Вот только нет-нет, и в ночные дежурства, оказавшись в компании мисс Вэнс, он смотрел слишком долго, отводил взгляд слишком торопливо, и все еще помнил, как она стонет в его руках.

П О Ж Е Л А Н И Я
_________________
Я не хочу ничего обещать, мне нравится эта история, как она сложилась в моей голове до текущего момента. Но я не хочу диктовать вам, какой выбор сделать. Хотите остаться с семьей, воля ваша. Хотите любить Лин и вернуть ее - можем попробовать. Я нахожусь в той точке, из которой могу двигать в любую из сторон, которая мне больше понравится. Сложно-сочиненные отношения - это самое интересное, что может предложить нам игра, давайте этим воспользуемся.

О П И С А Н И Е
_________________

Белые ирисы становятся красными. Оранжерея мадам Трэверс теперь умыта болью, в ней господствуют скорбь и гнилой смрад. Ты жмуришься, и детское воображение рисует ночной кошмар наяву: тебе кажется, словно на тело умершей матери приземляются стервятники, грубо вонзают свой клюв в податливую плоть и откусывают сочные куски. Утробный крик вырывается из сжатых легких бесконтрольной агонией, тебе всего восемь, но сердце уже запятнано грязью и насквозь прошито горем. Белые ирисы становятся красными, а глаза - стеклянно-пустыми.

Сколько нужно времени, что б детская психика справилась с этим могильным трауром? Сколько вообще этот траур нужно нести? Сколько тихих слез должны впитать ладони, сколько пережить бессонных ночей, сколько давиться запахом ирисов, сколько падать на колени перед надгробным памятником, сколько лежать в невозможности подняться, сколько - искать повсюду знакомый силуэт, сколько - дышать и задыхаться, сколько - не знать причины, не получать ответов, видеть в отце немое безразличие, будто случилось не самое страшное, будто все как раньше, как прежде, как всегда. Сколько?

Я скажу. У боли нет срока годности, Гектор, ее не забыть, не вывести, не заглушить - она тихо разлагается под тряпицами мышц, и этот запах.. не ирисов, нет, запах гниющих потрохов преследует везде, сводит с ума и уничтожает. Смерть пахнет цветами, цветы - смертью. Эта ассоциативная связь закрепилась подкоркой. Теперь, когда ты видишь цветущий сад, отчетливо знаешь: там погребена очередная прерванная жизнь.

Эта трагедия стала едва ли не самым ярким эмоциональным выбросом за все твое сознательное существование. Ты вырос, весь покрылся иглами - защитным барьером - все твои действия выверены, точны, безукоризненны. Ты педант, строго соблюдаешь порядок, он теперь везде: в голове, на книжных полках, в лаборатории. Все должно быть правильно, безошибочно, погрешность равняется внутреннему дисбалансу, а его нельзя, категорически нельзя допускать.

Я не знаю, почему однажды всмотрелся в тебя и не смог скальпелем снять внимание с твоего лица. Лица, в котором я не вижу ничего, кроме исполинского холода. Ты улыбаешься на приемах, на работе, но то лишь формальность, панибратства ты не стерпишь, но знаешь что? Ты ведь любишь эксперименты, верно? Я бы хотел стать одним из.

Мы с тобой настолько полярно-разные, что точно бы не прошли проверку на совместимость, мы не просто непохожи, неравны, мы - диаметрально противоположны. Я - персонифицированное созвездие хаоса, под ногти намертво въелась кровь, в голове перманентно крутится какофония чужих воплей, они уже давно слились воедино, стали настоящим хором, состоящим из одной протяжной ноты, и в рот я ебал твою формальность, коей ты назло кормишь меня даже на рейдах, режешь без ножа выбеленной фамильярностью: «Добрый вечер, мистер Лестрейндж», «Что Вы от меня хотели, мистер Лестрейндж?». Да пошел ты нахуй! Сказал я однажды, а потом сам почему-то вернулся. Ты, натягивая до локтя перчатки в лаборатории Святого Мунго, против не был. Ведь я принес тебе очередное тело. Твори. Экспериментируй. Созидай.

П О Ж Е Л А Н И Я
_________________
Это история не про закадычную дружбу, приторную поддержку и шквал самых теплых в мире слов. Это история про контрасты, про любопытство с обеих сторон - Гектор никогда не встречал таких, как Рудо, а Рудо - таких, как Гектор.

Я так много наговорил про их различия, но совсем не сказал про схожести. Гектор в детстве потерял мать, самого родного и дорогого ему человека, Рудо не терял ничего, кроме, пожалуй, вменяемости и самоконтроля, его отец облачен в кожу самого Сатаны, и сдается мне, что и у Гектора отец как-то миновал группу порядочных семьянинов. Его мать могла умереть не просто так, это мог быть не просто несчастным случаем, но давай мы лучше с тобой обговорим это лично и более подробно?

У меня куча мыслей относительно взаимоотношений этих двух первертов, в их жизнях нет случайностей: Гектор не случайно сам себя забаррикадировал в стылых ледниках, не случайно выбрал именно работу в экспериментальной лаборатории, не случайно столкнулся с Лестрейнджем, не случайно начал обрастать с ним эмоциональными связями, и теперь я точно уверен, что смерть его матери тоже была совсем не случайной. Приходи играть, колоться вдохновением, приходи и наконец скрасть серость моих будней, докажи, что не просто так я вложился в тебя (в единственного тебя!) сакральным доверием. Просто приходи - ищи меня в гостевой под кодовой фразой «А Мистер Лестрейндж сегодня выйдет?». Ой, блять, выйду-выйду и как раз дам те пизды. Заебал!